Премию "Национальный бестселлер" получил Эдуард Кочергин (в скобках заметим, что Кочергин — главный художник БДТ им. Товстоногова), за прекрасный роман "Крещенные крестами" (изд. Вита Нова, 2009)

Кочергин — автор еще одной замечательной книги "Ангелова кукла", вышедшей в 2008 г. в изд. Ивана Лимбаха.

Действительно, небанальное и неожиданное решение.

Литературную премию Юрия Казакова за лучший русский рассказ получил Олег Ермаков.

Его рассказ "Легкий поток" http://magazines.russ.ru/october/2009/11/... признан лучшим русским рассказом 2009 года.

Кстати, цикл рассказов О. Ермакова "Арифметика войны" (опубликованы в минувшем голу в журнале "Новый мир") стал для меня одним из самых сильных литературных впечатлений ушедшего года.

Ермаков — один из немногих современных русских писателей, кто всерьез исследует феномен свободы, активно используя при этом мифологические образы.

Сейчас на ОЗОНе за сущие копейки (всего 61 рубль) продается отличный роман Ермакова "Свирель вселенной" — своеобразный русский вариант "Мертвеца" Джармуша.

http://www.ozon.ru/context/detail/id/1286...

...Елена Чижова за роман "Время женщин".

Едва ли не худший вариант из возможных.

Более мне нечего сказать.

Вернее, за меня скажет Анна Наринская

“Начало шестидесятых. В ленинградской коммуналке три старухи растят маленькую "незаконную" и к тому же немую дочь своей молодой соседки — фабричной работницы. Эта почти банальная ситуация дает автору возможность показать мир почти тотального непонимания, мир, в котором почти все связи разорваны, где царит испуганность, где речь обессмыслена до такой степени, что невозможно не только ничего объяснить, но даже и вообще что-нибудь сказать. (Недаром наиболее понимающий и тонко чувствующий персонаж — та самая маленькая девочка — не разговаривает по причинам физиологического свойства.) Все это еще памятно и должно вроде бы задевать и волновать. И задевало бы, если бы "Время женщин" не было написано в такой народно-сюсюкающей манере.

В итоге редкие куски, где повествование ведется из нашего почти что времени, от лица выросшей (и заговорившей) воспитанницы, написанные просто и прямо, даже почти по-школьному, ощущаются как передышка, как возможность наконец-то перестать сопротивляться главенствующей линии этого текста — выжимать из нас чувства и слезы при помощи порядка слов и уменьшительных суффиксов: "Мама на кроватке лежит. Бабушки шептались: все у нее отрезали. Как же — все? Вон и ручки у нее остались, и ножки. Чашку взяла, водичку пьет".

Но "простых" кусков в романе Елены Чижовой, повторимся, немного, и к рассказанной там истории они отношения не имеют. А история эта, признаем, вполне душераздирающая и трагическая — специальным советским трагизмом.

Всеобщее хамство и бессердечие прорастают в матери девочки — молодой работнице Антонине — смертельной раковой опухолью. В отличие от старух с дореволюционными именами Евдокия, Гликерия и Ариадна, сильных общей укорененностью в досоветском и общим же неприятием советского, ее держит лишь стремление защитить своего ребенка (она, например, скрывает от всех немоту девочки — "в интернат заберут"), и эта поддержка оказывается недостаточной.

Афера, которую с помощью разысканного старого (во всех смыслах) друга Гликерии Соломона Захаровича проворачивают старухи, чтобы девочку после смерти матери не взяли в интернат и не отобрали у нее комнату, кажется достойной совсем не плутовского романа, а античной трагедии. А в момент, когда не то чтобы злой, а бессмысленный и слабый, как все те, кто из "нового" времени, ухажер Антонины пересчитывает сумму, доставшуюся ему за фиктивный брак с умирающей женщиной, сердце сжимается без всяких "ручек" и "водичек". Жаль, что на протяжении почти всего текста все эти "ручки", "водички", а также "рубашечки", долежавшие в комоде "с эва каких времен", сжиматься просто не дают”.

Анна Наринская, “Ъ” (http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=...)

Автор литературного блога в "Гардиан" английский критик Ханна Дэвис пытается разобраться, почему в Британии не освещают российскую Букеровскую премию — и вообще не знают современных российских писателей.

"Есть теория, что русская литература — "слишком русская": западному читателю не понять черного юмора и культурных аллюзий".

Там еще комменты забавные: юзеры кричат, что в России есть Татьяна Толстая, Пелевин, Акунин и Г.Л. Олди!

http://www.guardian.co.uk/books/booksblog...

Юзефович "Журавли и карлики"

Сенчин "Елтышевы"

Терехов "Каменный мост"